Стриптиз добрался до настоящей российской глубинки

Обнаженные в Селижарове

Такое еще недавно экзотическое занятие, как стриптиз, сегодня уверенно шагает по нашей стране. Желание публично раздеться до трусов, а то и показать посторонним людям сразу все места организма не только распространилось в больших городах, но и дошло до самой глубинки. Стриптиз теперь показывают даже в баре при заброшенном стекольном заводе в поселке Селижарово Селижаровского района Тверской области. Правда, доходят слухи, что стриптизерша здесь одна, да и та тяжело выпивает. Тем не менее трудно отказать себе в удовольствии поехать на селижаровский стриптиз: поселок этот можно считать одним из сердец нашей весьма сердечной Родины. Здесь ведь сливаются два ручья – Селижаровка и Волга, совместными усилиями образуя великую русскую реку. Так что мне предстояло удалиться от Москвы на 310 километров, миновав Волоколамск и Ржев и свернув на Осташков.

В Селижарове меня встретили чистенькое кладбище, с десяток пилорам, примерно три сотни деревянных домиков, шитых почерневшей от времени доской, и, естественно, памятник Ленину в центре. В ста метрах от изваяния Селижаровка сливается с Волгой, и на это великолепие любовался прапорщик милиции, гревший рябой лоб на вечернем солнце.

– Отдыхаете? – спросил я сотрудника.

– А как же, – ответил прапорщик, скосив на меня один глаз, но, впрочем, не поворачивая головы.

– Спокойно здесь?

– Все всех знают, – ответил он уклончиво. – Если вот переоденусь, напьюсь и упаду лицом в грязь, меня каждая собака все равно по загривку узнает. Тут медвежий угол.

– В стрип-бар ходите?

– Не-а. – Прапорщик потерял ко мне интерес. – Он по ночам работает. А я ночью сплю.

Администратором гостиницы, двухэтажного деревянного особнячка на шесть номеров, древнего, но опрятного, служит Юля, симпатичная юная особа.

– По делу к нам или отдохнуть? – спросила Юля.

– А к вам и по делу приезжают? – удивился я.

– Да в основном по делу-то и приезжают. У нас же тут лес.

– Я не в лес, – не понял я. – Я на стриптиз.

Минуты две Юля так давилась смехом, что из глаз ее покатились слезы.

– Это в «Яр», что ли? – спросила она, когда немного пришла в себя. – Там стриптиз хороший, Была я разок. Сняла она лифчик и танцует в джинсах. Хозяин ей: «Снимай штаны!» А она: «Не могу, у меня критические дни».

Стрип-бар, или, правильнее, клуб «Яр», оказался довольно далеко от центра поселка. Следовало ехать на бывший стекольный завод. На этом заводе раньше делали елочные игрушки и колбы для термосов, имелось 800 рабочих мест. В начале перестройки стеклянные изделия делать перестали, завод умер. Но теперь, правда, оживает: рассказывают, некая москвичка купила цех елочных игрушек, а фирма «Ратибор» собирается наладить здесь производство варенья. Однако на момент моего приезда завод выглядел совсем заброшенным. Из живых людей я обнаружил только вахтершу, читавшую в будочке у настежь открытых ворот брошюрку с названием «Терзатель».

Чуть дальше я нашел бар. Перед одноэтажным зданием навален невысокий заборчик из камней, оборудована стоянка на десяток автомобилей, разбиты клумбы. На окнах разными цветами сделаны надписи: «Игровые автоматы», «Караоке», «Кафе», «Бар», «Стрип-шоу», «Дискотека», «Американский пул», «Бильярд». Табличка возле двери гласит: «Клуб “Яр”; ПБОЮЛ Лошкарев А. А.; свид. № 549, серия ИП, от 22.08.02.; работает с 23.00 до 5.00».

До 23.00 у меня оставалось еще четыре часа, и я поехал узнать, чем живет современное Селижарово. Место оказалось настоящей курортной зоной районного масштаба. Оно и понятно: рядышком озеро Волго, одно из озер Большого Селигера, имеются также «святой колодец», в котором, по уверению населения, летом вода холодная, а зимой – теплая, Дом культуры, дискотека, несколько палаток с алкоголем, а по вечерам, как рассказывают, драки. Что еще надо отдыхающему человеку? Мне понравилось.

Из разговоров с населением я выяснил, что средняя зарплата в поселке составляет порядка двух-трех тысяч рублей в месяц, традиционный образ жизни здесь – скромность, а бар «Яр» со стриптизом особенной популярностью пользуется только у местных лесников. Кто такие эти разнузданные лесники и почему их здесь так много, мне предложили выяснить на месте. Можете представить себе, как мне было любопытно, когда я в начале первого вернулся к заводу и увидел, что на стоянке перед «Яром» уже стоят подержанные иномарки с местными номерами.

Внутри мне открылся дискотечный зал со стробоскопом, зеркальным шаром, светомузыкальными установками, мощной аппаратурой и блестящим шестом на небольшом подиуме посередине. Шест, правда, пустовал, но в просторном зале уже танцевали человек десять девчонок. Дальше – ресторан и бар, вполне приличные и полные народу. Я занял единственный свободный столик и фазу же вызвал интерес у окружающих. Появились парни с короткими стрижками, которые как бы невзначай ходили из бара в бильярдную, расправляя возле моего столика плечи и делая серьезные глаза. Последовал в бильярдную за ними. Там я встретил шесть пар не слишком дружелюбных глаз.

– Чего надо? – спросили меня вместо приветствия.

– Хотел спросить про стриптиз, – ответил я честно.

– А ты кто такой будешь, чтобы спрашивать?

– Журналист из Москвы.

– Ты нам лапшу-то на уши не вешай! – Мои собеседники были подозрительны. – Чего здесь журналисту из Москвы делать?

– Пишу про стриптизы.

– Не повезло, – подытожили мои собеседники. – Стриптизерша уволилась. Пила сильно, быстро уставала. Но ты, знаешь, не горюй. Посиди пару часиков. Шест есть – будет и стриптиз. Свято место пусто не бывает.

Я последовал мудрому совету и не пожалел. Заказал себе жаркого в горшочке и стал ковырять его вилкой. Не прошло и десяти минут, как из-за соседнего столика встали двое крепких прилично одетых молодцев лет двадцати пяти, веселые, но не пьяные. Они сразу подошли ко мне и сказали:

– Выйдем на улицу?

– Что так? – поинтересовался я.

– Да шумно здесь, не поговоришь толком.

Мы вышли. На улице и познакомились поближе.

Звали молодцев Саня и Захар.

– Правда, что журналист? – спросили меня Саня и Захар.

– Правда, – сказал я.

– Это очень хорошо, что у нас открыли такой клуб, – сказал мне Саня. – А то у народа денег полно, а девать некуда.

– Как это – полно денег? – засомневался я на всякий случай. – Мне тут рассказывали, что здесь после закрытия стекольного завода нищета.

– Да кому он нужен, этот завод! У нас – лес. Здесь леса сколько хочешь. Лес – один из лучших по центральному региону.

Увидев, что я совершенно не понимаю, о чем речь, Саня и Захар взялись меня просветить.

– Ну смотри. Берешь бензопилу и отправляешься на отдаленную делянку, скажем в гектар, – горячо говорил Саня. – Пилишь там лес, срезаешь сучки – в общем, три-четыре часа работы. Потом идешь в любую деревню и нанимаешь тракториста. В колхозах денег уже давно людям не платят, так что трактор ты имеешь за пятьсот рублей. Тракторист тралит бревна в одно какое-нибудь место и складывает параллельно. Тогда возвращаешься в Селижарово и нанимаешь фишку.

– Это мы так форвайдер называем – такой грузовик для перевозки бревен с гидравлическим захватом для погрузки, – пояснил Захар. – Их у нас в городе штук, наверное, тридцать ездит, больше, чем по всей Тверской области. Официальная цена, через фирму, семьсот рублей в час.

– Фишка нужна на три часа, – продолжил Саня. – Приехать в лес, погрузить бревна и вернуться в поселок. Берет фишка двадцать кубов, а в поселке любая пилорама возьмет это добро по четыреста рублей за куб чистыми.

– А в Твери берут по тысяче рублей за куб, – снова вступил в разговор Захар. – Но это траты. Сто семьдесят километров по прямой дороге и два поста по пути.

– А здесь вас совсем не ловят?

– Ну как же не ловят? Милиционер, например, берет тысячу рублей, егерь – треть от заработка.

Выяснилось, что спокойнее и надежнее обращаться к егерю заранее, тогда за ту же треть егерь сопроводит фишку от делянки до пилорамы. Полный расклад такой: из восьми тысяч рублей, полученных за двадцать кубов кругляка, вычитаются две сто за фишку, пятьсот рублей за трактор, треть егерю, плюс бензин для пилы. Чистыми выходит около ста долларов в день. Работают по двое. Значит, по пятьдесят долларов на брата. Крадут лес в Селижарове почти все.

– Мы один раз даже двух баб с двуручной пилой в лесу видели! – Молодцы расхохотались.

– А пилы где берете? – поинтересовался я.

– А ты завтра зайди на рынок – это там основной товар. Три магазина специализируются на пилотехнике и комплектующих. Простенькая пила стоит двести долларов, а профессиональная – семьсот. Зато такой пилы тебе на всю жизнь хватит.

Еще я узнал, что лучше всех в Селижарове живется егерям. Средний местный егерь ездит на пятилетнем «Пассате» и имеет в кармане пятьсот долларов на мелкие расходы.

– Зато народ у нас какой душевный, щедрый! – подытожил Саня. – Один милиционер строит на свои деньги храм у святого колодца.

За время разговора мы замерзли и поэтому вернулись в «Яр». Здесь многое изменилось. На шесте уже крутилась какая-то местная гражданка лет сорока. Блузка ее была расстегнута, виднелись кремовый бюстгальтер и уютный животик. Публика рукоплескала. Атмосфера была праздничной донельзя. Вокруг меня гуляли селижаровские лесники – люди, в сущности, искренние и душевные. Сердце Родины моей, расположенное у истоков самой великой своей реки, у стен заброшенного стекольного завода, веселилось. Веселился и я. Мне понравился селижаровский стриптиз. Хотя ничего ужаснее в жизни своей я не видел.

Павел Орлов

22 августа 2003 года Большой Город